class="p">Переведя взгляд с Лева на дневник, Шен аккуратно открыл последнюю страницу. Там было пусто.

— Я нагрел страницу над огнем, и послание вновь исчезло, — пояснил Лев. — Полагаю, тебе всего лишь нужно намочить его вновь.

— И о чем там? — уточнил Шен, потянувшись за чайником.

— В двух словах? — Лев криво усмехнулся. — Ир Шеин признается, что это он создал секту Хладного пламени.

Чайник дрогнул в руках Шена, кипяток пролился на страницы дневника. Напряженно ожидая, пока проявится скрытый текст, Шен воскликнул:

— Зачем ему это было нужно?!

— Месть, я полагаю.

Шен все еще ожидал проявления послания, когда громкий стук в главные двери черного замка разрушил напряженную тишину. Шен замер в нерешительности, на мгновение ему показалось, что можно проигнорировать стук, ведь есть дела поважнее. Но по двери продолжали колотить, и удары, эхом разносящиеся по пустым залам и переходам, раздражали и не давали сосредоточиться.

— Кто набрался такой наглости, чтобы молотить в двери черного замка? — недовольно пробурчал Шен, поднимаясь на ноги.

Лев, не желающий упускать его из виду, направился следом.

Старейшина пика Черного лотоса хотел бы с раздражением резко открыть двери, но из-за их тяжести удалось лишь медленно приотворить створку, отчего эффект угрожающе-резкого проклятого старейшины смазывался. Пока створка приоткрывалась, Шену удалось сменить вид на холодно-надменный.

На пороге стоял Рэн.

Шен решил, что Ер снова занял его тело, ибо лишь этому типу было свойственно столь наглое поведение на Проклятом пике.

— Что тебе надо?

Рэн, не слишком смущенный его грубостью, глубоко вздохнул и заявил:

— Я пришел здесь жить.

Шену подумалось, что он ослышался.

— Ты — что?

Пока Рэн подбирал слова, Шен внимательнее рассмотрел его, заметил ошейник на шее и набитую полотняную сумку, перекинутую через плечо.

— Рэн?

— Старейшина Рэн! — возмущенно поправил тот. — В какой бы затруднительной ситуации я ни оказался — я не потерплю неуважения!!

От полыхнувшей от него экспрессии Шен отступил на шаг. Рэн счел это приглашением и зашел внутрь.

— Старейшина Лев, — удивленно поприветствовал он.

Тот в недоумении приподнял брови.

— Дело в том, я думаю, что в гробнице меня постигло некое проклятье… — замялся Рэн, пытаясь объяснить свой странный поступок, не открывая правды о Глубинной тьме. — Старейшина Шен любезно согласился помочь мне. Однако я тревожусь, что могу оказаться опасен для учеников пика Росного ладана. И нет места для изоляции лучше, чем пик Черного лотоса.

— В самом деле… — поморщился Шен.

— А вы не боитесь Глубинной тьмы? — уточнил Лев.

Рэн сделал трагически-решительный вид и с чувством произнес:

— Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнями моих учеников! Лучше я принесу себя в жертву, чем позволю кому-то погибнуть по моей вине!

— Как самоотверженно… — скривившись, тихо прокомментировал Шен. Ему начало казаться, что он скучает по скользкому старине Еру. — Не думаю, что могу позволить вам это.

— Вы подвергнете опасности детей?!

Шен осознал, что Рэн не оставляет ему выбора.

Лицо старейшины Муана приняло непередаваемое выражение, когда, разместив Ала и вернувшись на пик Черного лотоса, он узнал, что теперь Рэн будет жить в черном замке.

Глава 213. Безмятежная тьма

«Тот, кто будет читать это послание, я хочу, чтобы ты знал: я пытался простить своих врагов. Я пытался долгие годы. Полагаю, если бы дело было лишь во мне, у меня могло получиться.

Судьба распорядилась иначе. И я не об отсутствии выбора. Но совокупность факторов породила монстра и привела к подобному результату.

Не жалей меня. Я прожил хорошую жизнь. Я превратил небольшую секту в настоящий орден, обучил десятки последователей и вырастил троих прекрасных заклинателей. Но, как и любой человек, я совершал ошибки, нес потери и не знал, как двигаться дальше.

Я создал секту заклинателей искаженного пути — секту Хладного пламени. Причиной этому стало мое давнее желание отомстить.

Сейчас ты можешь сделать выбор: узнать об этой давней истории, которая, возможно, изменит и твое представление о нашей спокойной жизни, или же забыть, что твой дядя оказался не так хорош, как хотел для вас казаться, и остаться на своем месте. Если бы я хотел втянуть тебя — я бы поведал обо всем лично. Я иду окольным путем, в надежде, что судьба сама определит, увидишь ли ты это послание, догадаешься ли о скрытом тексте.

Как ты уже, вероятно, знаешь, после посещения гробницы меня поразило проклятье. И вместе с тем, я словно стал все четче видеть. Я почти сдался до встречи с парой выдающихся заклинателей, их звали Ли Ара и Муан Хэн. Они погибли в гробнице, у них осталось двое маленьких детей. Я обещал, что позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались. Надеюсь, после моей смерти вы трое проследите, чтобы мое обещание было исполнено.

Я рассказал Шиану всю историю, всю целиком. Я не дал ему такого выбора, который даю тебе. Тебе, Шен, я завещаю этот дневник. Если ты читаешь сейчас эти строки — это судьба. Но знай, судьба — это не неизбежность, судьба — это обстоятельства, в которых мы сами принимаем то либо иное решение.

Я лишь надеюсь, что ты примешь взвешенное решение.

И кстати, ты заметил, что Рурет любит тебя не только как брата?»

Шен закрыл дневник и продолжал сидеть, уставившись в одну точку.

— Ты знал об этом? — увидев, что он прочитал, обратился к нему Лев.

Они вновь находились вдвоем в чайной комнате. Рэн к этому времени стал счастливым обладателем покоев неподалеку от Аловой комнаты (Шен решил, что будет называть тот этаж «гостевым») и не выказал желания присоединиться к чаепитию, а Муан еще не вернулся.

— Не знал, — отозвался Шен, убежденный, что с той же уверенностью может ответить и за оригинала. Если дневник все это время хранился у Шиана — вполне вероятно, что Шен никогда его не видел.

Ми Лу была создательницей Демнамеласа как ее личины и самого искаженного пути. Ир Шеин оказался тем, кто, спустя тысячу лет, вспомнил древние легенды и объединил ущербных, искалеченных заклинателей в секту ненавидящих весь мир фанатиков.

Какое-то воздаяние.

Шиан продолжал дело дяди? Неумолимо вел двойную игру все это время? Почти тридцать лет?

— С кем мы боремся, Шен?

Тот перевел взгляд на старейшину пика Синих звезд.

— Не думаю,